2009-10-16

Объект и субъект в документальной серии Александра Сокурова «Интонация»

Сокуров снял многосерийное интервью с людьми российского общественного поприща, обладающими в своей сфере известностью и, значит, определенным влиянием на процесс современной жизни. Когда-то таких людей называли «властителями умов». Ныне, когда власть менее всего апеллирует к умам, а влияние на массовую аудиторию принадлежит, прежде всего, телевидению, Сокуров средствами ТВ дал определенный срез по горизонтали. Он ведет беседы с представителями отечественной элиты, по роду своей деятельности призванными думать широко и ассоциативно, иметь проявленную позицию относительно всего происходящего в мире и споспешествовать общему благу. Режиссер считает, что такова миссия каждого профессионала и гражданина, и его собственная миссия художника.
В каждом из шести фильмов-­интервью есть два главных героя: сам режиссер и его собеседник. Выбор собеседников был сделан Сокуровым по принципу репрезантативности не на уровне истеблишмента, но по признаку крупности личности, в которой интересны ее масштаб, индивидуальные особенности профессии, биографии и при этом принадлежность к ряду. Рамки телевизионного репортажа раздвигаются под напором пристрастных вопросов широкой тематики, слишком широкой для тележурналистского формата. Мир, история, люди, как на экране, так и у экранов своих телевизоров оказываются в поле мощного напора взыскующей мысли автора-режиссера, как будто даже не предполагающего возможность незаинтересованности.
Глобальность вопросов, которые адресуются неожиданно «не по профилю», нередко застают врасплох собеседника, а зритель получает пищу для размышления о конкретном человеке и о том, что волнует — должно волновать — всех: о перспективе сегодняшнего мира. Композитору задается вопрос о политической конфронтации на ближнем Востоке и его рассуждение о взаимовлиянии европейской и мусульманской культур — прямое опровержение мотива противостояния народов. Юристы развернуты к нравственной проблематике романов Достоевского, и вопросы права рассматривают в категориях этики и эстетики, с литературоведом обсуждаются нравственные и эсхатологические темы, бизнесмен озабочен перипетиями пути национального самосознания, а главе национальной республики предложено искать государственный выход из тупикового конфликта между европейским прогрессом и национальными традициями.
Каждый собеседник, в той или иной степени, погружен режиссером-ведущим в гущу современных тем в контексте давней, если не древней истории. Надежда и катастрофичность во взгляде на современный мир почти в каждом из интервью колеблются в диапазоне: Ренессанс — Апокалипсис. Свод бытийных вопросов обрушивается на собеседников, и, конечно, на зрителей. Кому, если не всем нам придется распутывать связь явлений, чреватую разрывами, ведь самые отвлеченные ситуации неизменно выдвигают условие собственного мнения, личного участия, моральной ответственности. Опровергая схему чиновно-государственных иерархий — «вверху есть кому принимать решения» — Сокуров требует решений от своих собеседников и сам к ним готов. Его интервью содержат конфликты не событийные, а позиционные. Редкий случай на телевидении не ангажированной, но широкой личностной программы. Впрочем, от этого человека, от этого режиссера ничего другого и не ожидают. Ему прощают даже требовательный характер и наступательную интонацию диалога.
Сокуров взламывает еще один устоявшийся канон интервью — однопланную картинку. Упразднена трафаретная мизансцена на телеэкране: «говорящие головы» или фигуры в маловыразительном интерьере (на пленэре). Напряженный диалог дается в движении не только мыслей, но и тел в пространстве кадра, в безостановочном скольжении стедикама, в перетекании от одного ракурса к другому, в сложных монтажных стыках изображения, часто множащегося или сдвинутого — обыгранного деформацией с огромным художественно-драматургическим эффектом.
«Интонация»
Видео, цвет, Digital Веtacam.
Цикл документральных т/в фильмов, 6 серий.
По заказу «Телеканала 100». Санкт-Петербург.
ООО «Пролайн фильм». ООО «ТВ Купол».
Генеральный продюсер Олег Руднов.
Исполнительный продюсер Андрей Сигле.
Автор сценария и режиссер — Александр Сокуров.
Оператор — постановщик Александр Дегтярев.
Монтаж — Сергей Обухов.
Звукорежиссеры — Владимир Персов, Макар Ахпашев.
Операторы — Кирилл Горецкий, Анатолий Груздев.
Стедикам — Сергей Ключ.
Музыка — Густав Малер. «Песни умерших детей».
Оркестр Мариинского театра.
Дирижер — Альгис Паулавичус.
Питерские объекты, где проходят беседы, нам показывают как ассоциативный аккомпанемент диалога, никак не комментируя их знаковый культурно-исторический топос. Место определяет интонацию разговора, настрой действия в кадре. Среда здесь несет функцию не столько дизайна, сколько авторской оркестровки. Тишина и полумрак собора, роскошь интерьеров модного театра петербургской богемы 1900-х годов, чистая абстракция заоблачных высот — видеопроекция на экранах новейшего музея, стеклянная конструкция шара-купола дома Зингера, вознесенная над Невским проспектом. Объекты, снятые с разных точек, вбирают в себя людей, словно в это пространство переходит мысль, ее траектория и воплощенный в человеке образ. Режиссер задает ритм и направление движения, за ним идут, его взгляда ищут все участники диалогов, априори признавая за художником право на лидерство в ведении и разговора и пути.
Драматическая интрига вопросов и ответов провоцируется режиссером и в лучших интервью разрешается моментами пронзительных откровений, какие нельзя запланировать, но Сокуров умеет быть к ним готовым. Так Валерию Зорькину, занимающему должность главного государственного судьи, он задает вопрос о роли матери и женщины в его жизни, и попадает в болевую точку человеческой, незащищенной от драм судьбы. А Юрия Шмидта, для которого профессия адвоката стала выбором и служением своей жизненной миссии — защитника личности от произвола власти — просит прочесть стихи Иосифа Бродского. Знаменитый адвокат заслужил право говорить о себе словами поэта: «Только с горем я чувствую солидарность». Именно интонация, взволнованная и возвышенная, определяет мощный эффект раскрытия человеческой души.
Сокуров сделал телевизионный формат сферой искусства, возвел его в масштаб аудиовизуальной философии. Этот цикл — веское художественное оправдание самого жанра телевизионного репортажа, нацеленного на одноразовое использование в эфире в качестве информационного поля. Сокуров показал людей своей эпохи в ракурсе личной и исторической драмы. На его экране известные в стране деятели — не медийные лица, разглагольствующие на актуальные более или менее темы. Режиссеру и зрителям интересны не функции, а живые люди: размышляющие и взволнованные, уязвимые и сомневающиеся, переживающие неблагополучие внешнего мира как личную драму. Кто бы то ни был: бывший адвокат Ходорковского или президент, чиновник или артист, книгочей или бизнесмен — они говорят про всех нас. И странным образом получается, что нам есть дело до всех до них.

1. Валерий Зорькин. Председатель Конституционного суда РФ (49 минут)

Объект — Исаакиевский собор.
Нам не показывают приметы, может быть, самого известного туристского места. Это бывший кафедральный собор, где совершались официальные богослужения при царской власти, где власть и церковь смыкались. Но персонажей снимают либо в центре пустого простанства — сверху или в обход колоннады —, либо у пьедестала колонн, которые как парапет обрамляют движение собеседников. Что-то в этом сосредоточенном друг на друге движении от рафаэлевой «Афинской школы». Только в отличие от шедевра Ватикана — здесь полумрак и философствуют двое.
Тема: Что такое право?
— Право — это мера свободы.
— Не пора ли отменить партийность как инструмент влияния на общество?
— Какова социально-полити­чес­кая суть нашего государства? Капитализм ли это?
— Государство должно так быть устроено, чтобы даже неимущие участвовали в общем пироге.
— Не кажется ли вам, что русская литература ХIХ века уже все предвидела, поэтому нам это обидно читать.
— Есть ли конфликт между законом шариата и конституцией, одной на всех?
— Конституция может заставить бюрократическую систему повернуться лицом к людям. Нужны анти-коррупционные законы.

2. Юрий Шмидт. Юрист (39 мин)

Лаконичный интерьер нового петер­­бург­ского Музея воды позволяет развернуть на нескольких экранах видеопроекцию неба, облаков, бесконечной высоты и чистой абстракции, зафиксированной, однако, современными техническими средствами. В пустом пространстве — два табурета. Собеседники разговаривают, двигаясь по воображаемому кругу или между потолочных опор. Разницу роста и возраста иногда подчеркивает мизансцена. Режиссер однажды садится на пол, чтобы снизу глядеть в лицо старшего собеседника, сидящего на табурете. Перед ним — профессиональный защитник.
Тема: Советское устройство жизни вам казалось органичным в вашем детстве и юности?
— Да, хотя оно было совершенно иррациональным и обрушилось сразу.
— Почему в искусстве так гипнотизирует криминальный сюжет?
— Настоящая литература, так или
иначе, даже когда она повествует о победе Зла, никогда не превращает его в Добро.
— Вам не приходилось защищать человека с преступными намерениями? Вы не находите это страшно трагичным, такую работу?
Почти за полвека моей работы у меня бывали крайне редкие случаи дискомфорта. Разумеется, я не всех людей защищаю с такой страстью и энергией, как я защищал Михаила Борисовича Ходорковского.
— Если человек противостоит интересам государства, вы его защищаете?
— Это стимул для моей работы.
— Человек, который попадал в эти жернова уже не субъект процесса, а объект преследования
— Пошли бы вы защищать Иосифа Бродского?
— Побежал бы, что бы ни было потом…

3. Сергей Слонимский. Композитор (45 минут)

Нейтральное пространство внутри дома Зингера. Кафе со столиками, стойкой и решетками. За столиками иногда садятся собеседники, чтобы что-то выпить или съесть. Но они одни в этом расчитанном на публику, ярко освещенном зале.
Тема: Нужны ли империи искусству искусство империям?
— Задача искусства и особенно музыки — это непротивление добру. Искусство и государство — это противоположные вещи. Я не призываю к насильственному сопротивлению злу, но я призываю к неподчинению злу и к активному сопротивлению злой силе и опасному большинству. А злая сила — это, прежде всего, бессовестность и алчность людей.
— Социализм это гнездо или клет­ка?
— Это — прежде всего обман. Какой-то фантом. У нас была клетка.
— Где больше затаенной энергии — в мусульманской или в христианской культуре?
— Без Саади не было бы провансальской поэзии. То же самое можно сказать и о музыке. С востока монодии и мелодии перешли в грегорианский стиль.

4. Борис Аверин. Филолог (33 минуты)

Дом Зингера. Из купола–глобуса, где происходит беседа, открывается городской вид: Невский проспект и окрестности. В этой серии — движение камеры не столько по периметру всего пространства, заполненного металлическими конструкциями, сколько в разнообразии крупных и средних планов, на фоне почти фантастического пейзажа города, снятого с непривычного ракурса.
Тема: Почему литература ХIХ века так жизнеподобна, так привязана к реальности — и не только русская?
— Но был и Гоголь — «Вий». Или этот самый Невский проспект, где «все не то, что кажется». Да и Достоевский, у которого рационалист разговаривает с чертом.
Петр строил не имперскую столицу, а Парадиз. Хотя сам был, скорее всего, злодей. Все-таки идея обучающего прекрасного пространства рациональна.
Человек состоит из плоти и духа. Иногда между ними есть гармония.
Знание говорит, что ждет нас Апокалипсис… а вера говорит, что все будет хорошо.

5. Владимир Якунин. Президент ООО «Российские железные дороги». Президент благотворительного фонда имени Андрея Первозванного (44 минуты)

Интервью ведется в помещении театра «Санкт-Петербург опера» в бывшем Доме Дервиза. На фоне псевдовосточного орнамента, декора, изобилующего золочением в зале с зеркальной стеной и на сцене среди театральных конструкций и оркестровой ямой внизу — длится эта беседа.
— Утеряны сельскохозяйственные традиции. Но их можно восстановить.
— Несмотря на то, что деревня разорена, и жители разбежались по
городам?
— Однако есть стимул к производству продуктов.
— Когда вы почувствовали, что коммунистическое устройство накопило слишком много ошибок?
— Я очень тяжело пережил известие о развале Союза. Это было и психологическая ломка: все представления о служении отечеству и преданности партии нивелировались. И тогда я отступил на последний редут: семья, друзья и близкий круг людей.
— Где та сила в обществе, которая обладает нравственным авторитетом?
— Кто будет воспитывать общество?
— Мы с вами.

6. Арсен Каноков. Президент Кабардино-Балкарской республики (41 минута)

Разговор снимается из-за стеклянной двери в гостиной офиса. Постепенно камера перемещается в гостиную и переходит от одного крупного плана к другому. Это самая статичная серия. Меняются лишь ракурсы съемки, сам ведущий иногда встает с дивана и оказывается в самой необычной позе — например, сидит на полу.
Тема: Люди, политически ориентированные на ислам, очень часто знают его поверхностно, может быть, даже не заглядывали в Коран. Сейчас мы в пограничной зоне — ни в глубь религии, ни вне религии. Это опасная зона.
— Как вы относитесь к преобладанию в России православия, насаждаемого в России как ведущая религия?
— Что принесло в жизнь людей на Кавказе европейское сообщество? Появились парламент, учреждения культур. Но в уклад народа это не принесло почти ничего. Остается прежняя родовая клановая система отношений, часто перерастающая в криминальные связи. Когда отсутствует национальный корневой уклад в политической жизни, кто может упрекнуть людей в их принадлежности к таким связям?
— Соблюдение правил государственных не отменяет внутреннего сопротивления в соответствии с национальными традициями. Да, мы много вредим себе, подчиняясь европейским и русским стандартам.
— Может быть, это все отменить. Может, поменять все на уровне конституции?
Александра Тучинская
Литературная запись диалогов т/ф «Интонация»
помещена на официальном сайте А. Н. Сокурова
www.sokurov.spb.ru.
twitterfacebookgoogle plusrss feedemail